Криптовалюта с точки зрения юридической теории денег: попытка анализа

М.Л. Башкатов,

ассистент кафедры гражданского права

юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова,

руководитель направления правового развития

в фонде «Центр стратегических разработок»

Журнал «Законодательство», N 3, март 2023 г., с. 6-17.

 

При встрече с понятием криптовалюты и осознании роли соответствующих объектов в обороте прежде всего возникает вопрос о том, является ли криптовалюта деньгами. Поэтому мы рассмотрим вначале именно эту тему. В российской литературе отмечается, что с экономической точки зрения криптовалюта практически неотличима от денег: если под деньгами понимать определенный вид имущества, который может использоваться и фактически применяется в обороте в качестве средства обращения и средства платежа и который принимается всеми участниками оборота в уплату за товары и в погашение долгов, то в таком контексте криптовалюты могут быть признаны деньгами*(1). Однако данные утверждения весьма поверхностны. Можно ли отнести тот или иной объект к деньгам, зависит от того, что под ними понимается (т.е. от того, какой теории денег отдается предпочтение), и от выполнения данным объектом соответствующих функций денег*(2).

Прежде всего надо уточнить, сводятся ли деньги к общепринятому средству обращения, которое часто (но не обязательно) имеет статус законного средства платежа*(3), обладающего покупательной способностью, или же они рассматриваются как актив, который можно легко обменять на денежные средства (cash) — различного рода денежные требования (например, банковский вклад)*(4). Из этого следует, что теоретически деньги можно рассматривать в узком смысле, приравнивая их к законному средству платежа (классическая государственная теория денег), и в широком смысле, который придается деньгам более поздними теориями, допускающими большую гибкость и абстракцию в определении понятия денег, которое перестает быть связанным исключительно с государством.

Очевидно, что криптовалюта не является деньгами согласно упомянутой ранее и признанной в России государственной теории, рассматривающей деньги как акт государственной власти, поскольку криптовалюта не считается законным средством платежа по российскому законодательству. Таковым*(5) нормативно признается средство платежа, номинированное в рублях, являющихся официальной денежной единицей России (п. 1 ст. 140 Гражданского кодекса РФ)*(6).

Криптовалюта не является деньгами и в интерпретации Г.Ф. Кнаппа, полагающего, что определяющий фактор — прием государством в качестве оплаты*(7), и с точки зрения Ф.А. Манна, утверждавшего, что решающий критерий — признание государством чего-то в качестве законного средства платежа*(8). М.М. Агарков рассматривал оба этих признака денег: во-первых, деньги выступают средством погашения обязательств, во-вторых, они представляют собой законное платежное средство, т.е. они являются обязательными к приему кредитором в отношении денежного долга*(9).

Изложенное доказывает и невозможность признании биткоина иностранной валютой по российскому праву*(10): до тех пор, пока государство не признает за криптовалютой статус законного средства платежа, таковая не может именоваться деньгами.

Такого же мнения придерживаются немецкое*(11) и французское право*(12). В литературе утверждается, что ни один из правопорядков до сих пор не признал криптовалюту законным платежным средством и ни разу не принял ее в качестве оплаты*(13).

Одним из последствий признания криптовалюты в качестве законного средства платежа в иностранном государстве называется ее возможная квалификация как валютной ценности по российскому законодательству без необходимости каких-либо изменений в нем. Так, по текущему законодательству виды имущества, признаваемого валютными ценностями, определяются законом (ст. 141 ГК РФ). Установлено, что это валютные ценности, в частности иностранная валюта, являющаяся законным средством наличного платежа на территории соответствующего иностранного государства, а также средства на банковских счетах и в банковских вкладах в денежных единицах иностранных государств и международных денежных или расчетных единицах (подп. 5 п. 1 ст. 1 Федерального закона от 10 декабря 2003 г. N 173-ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле»)*(14).

Вместе с тем в доктрине Австрии и Германии отмечается, что способность криптовалюты выполнять функцию средства платежа и относительность понятия денег в законодательных нормах могут привести к тому, что часть норм о деньгах или денежных обязательствах будет применяться и к криптовалюте, хотя и без признания за последней статуса денег в юридическом смысле*(15).

Следовательно, с точки зрения государственной теории денег криптовалюта не может быть отнесена к деньгам.

Есть и альтернативная, однако довольно маргинальная точка зрения, согласно которой существование денег без поддержки государства возможно. Так, кредитная теория денег, основоположником которой является А.М. Иннес, исходит из того, что под единицей денег понимается произвольное обозначение, по которому товары измеряются неким активом (credit) и которое служит, таким образом, более или менее точной мерой стоимости всех товаров*(16). В силу кредитной теории частные деньги (альтернативные валюты) предшествуют публичным и могут быть признаны деньгами в их подлинном смысле*(17).

Ряд российских цивилистов в продолжение этой идеи, соглашаясь с аргументацией против признания криптовалюты деньгами, предлагают рассматривать ее в качестве частных денег*(18). Так, А.И. Савельев, основываясь на трудах Ф. Хайека и Л.А. Лунца, утверждает, что криптовалюта является деньгам с экономической точки зрения, поскольку в экономической теории нет единого мнения о деньгах, а сущность денег выводится из их функций (мера стоимости, средство обращения, средство сохранения стоимости)*(19). С позиции сторонников этой идеи криптовалюты (виртуальные валюты) выполняют денежные функции, и прежде всего функцию средства платежа*(20), а поскольку выпуск криптовалют не привязан к территории конкретной страны и они не имеют наличной формы, «норма российского законодательства о государственной монополии на эмиссию наличных рублей не нарушается»*(21).

Л.А. Новоселова также утверждает, что помимо законных средств платежа в обороте существуют виды имущества, фактически используемые в качестве денег как средства обращения и средства платежа, которые при этом могут не иметь силы законного платежного средства (например, иностранная валюта), в то же время вещи или иное имущество, признанные законным средством платежа, могут отвергаться оборотом*(22). Так или иначе, законное платежное средство всегда рассматривается государством как надлежащий и окончательный предмет исполнения по денежному обязательству. Поэтому биткоин, не будучи законным средством платежа по приведенным ранее причинам, является частными деньгами. В пользу этого тезиса приводятся следующие аргументы: 1) биткоин эмитируется частными лицами; 2) биткоины используются для платежей по воле участников расчетов, которая (воля) выражается при присоединении к системе и открытии биткоин-кошелька*(23).

Можно возразить, что на уровне гражданского права частных денег в принципе нет, поскольку если стороны договариваются использовать в качестве встречного предоставления частные, или «договорные», деньги, т.е. объекты, которые именно для этих лиц имеют значение денег (в экономическом смысле), то подобное условие лишь преобразует их соглашение в договор мены. «Если стороны договариваются о том, что предоставление «договорных» денег возможно вместо официальных денег, то это альтернативное или факультативное обязательство, как сейчас модно говорить, с «мерцающей каузой» в зависимости от выбранного управомоченной стороной встречного предоставления»*(24). Из этого следует, что с того момента, как стороны договорились использовать частные деньги взамен официально признанных, обязательство, которое должно быть исполнено, перестает быть денежным.

В литературе также можно встретить утверждение о том, что частные деньги обычно обращаются в рамках ограниченного географического региона или используются в узко определенных целях, а также, что особенно важно, еще не стали широко принимаемым в качестве оплаты средством обращения. Собственно, этот факт и усложняет какую-либо их квалификацию в качестве денег. В результате, как считают исследователи, для достижения статуса денег таким активам обычно требуется должная государственная поддержка*(25). Сказанное, таким образом, справедливо для криптовалют: как продукт частного договора они могут быть признаны деньгами, но с рядом приведенных оговорок*(26).

По причине нечеткости выработанных подходов к формулированию правовой дефиниции денег*(27) общественная теория также не позволяет признать криптовалюту деньгами*(28).

Вместе с тем противники этого утверждения полагают, что криптовалюта, как и некоторые виртуальные валюты, выйдя в определенный момент за пределы своей исходной области применения*(29) и выступив в качестве средства платежа, вряд ли может быть названа общепринятым платежным средством, а ее использование до сих пор является в лучшем случае непостоянным явлением (fringe phenomenon*(30)).

Конечно, существуют виртуальные валюты, которые изначально не предназначены для того, чтобы стать принятыми обществом деньгами (например, игровые валюты*(31)). Учитывая изложенное, можно сказать, что преждевременно провозглашать виртуальные валюты деньгами в понимании общественной теории*(32).

Институциональная теория денег предлагает ограниченный взгляд на деньги, оценивая вовлеченность институциональных органов в денежную политику. Фокус институционального подхода направлен на центральные банки, чья политика определяет ценность и стабильность эмитируемых ими денег в правовой реальности, в которой действуют коммерческие банки*(33). Иными словами, хотя государство и остается важным игроком, не только оно вправе решать, что считать деньгами*(34). Таким образом, крипто- валюта не может быть признана деньгами согласно рассмотренной теории по крайней мере до тех пор, пока основной орган, определяющий денежную политику государства, не отнесет криптовалюту к деньгам и не будет участвовать в ее эмиссии*(35), как это происходит в отношении так называемых криптовалют центральных банков (Central bank digital currency, CBDC)*(36).

В пользу самостоятельного, в отличие от статуса криптовалюты, статуса цифрового евро выдвигаются следующие аргументы:

1) криптовалюта имеет автономный характер, а цифровое евро поддерживается Европейским центральным банком;

2) цифровое евро предоставляет прямой доступ к безрисковым деньгам Центрального банка (risk-free Central Bank money), в то время как криптовалюта является волатильным активом, создающим высокие риски для пользователей;

3) цифровое евро в сравнении с используемой исключительно в цифровом виде криптовалютой содержит в себе потенциал для функционального автономного использования (functional offline use);

4) цифровое евро будет существовать на основе традиционной базы данных ЕЦБ или авторизованных систем децентрализованного реестра (decentralised ledger technology);

5) в отличие от обладателей криптовалюты с анонимным характером ее криптотранзакций, обладатели цифрового евро будут известны ЕЦБ или его посредникам*(37).

Дополненная Ч. Проктором государственная теория денег Манна, признающая существование помимо денег — законного средства платежа также и денег в более широком их понимании, в ключевых своих аспектах также неприменима к криптовалютам*(38). Отсутствие возможности признания за виртуальными валютами статуса денег согласно рассматриваемой теории заключается в следующем.

Так, данная теория требует, чтобы деньги были выражены в счетных единицах, относящихся к законному средству платежа, в то время как виртуальные валюты имеют свои собственные уникальные счетные единицы (такие, как биткоин). Однако даже если допустить, что виртуальная валюта была выражена в единицах законных средств платежа, есть еще один элемент: теория Ч. Проктора предполагает, что деньги должны служить общепринятой мерой стоимости и средством обращения*(39), что, как было показано, в случае виртуальных валют не выполняется. Наконец, в отношении криптовалют не соблюдается и необходимость существования правовых и институциональных основ, которые регулировали бы их выпуск и обеспечивали надзор*(40). Для ряда виртуальных валют эти ключевые требования в той или иной степени соблюдаются, но нет ни одной виртуальной валюты, которая бы соответствовала им всем. Следовательно, согласно дополненной государственной теории криптовалюта не является деньгами.

Итак, большинство рассмотренных теорий в той или иной степени допускают вмешательство государства в решение вопроса о том, что является деньгами. Если рассматривать деньги широко и относить к ним в том числе, например, денежные средства, хранящиеся на банковском счете*(41), очевидно, что их широкое использование обусловлено наличием гарантии обмена банком баланса счета на то же количество единиц законного средства платежа. Государство, в свою очередь, регулирует банки с целью гарантировать их платежеспособность и таким образом поддерживать способность банков конвертировать средства на счетах в законные средства платежа*(42). В связи с этим, хотя и ведутся споры относительно признания частных денег деньгами в широком смысле (в интерпретации общественной теории), невозможно отрицать, что принятие их в оплату долгов крайне ограничено.

Возникает и вопрос о том, могут ли виртуальные валюты выступать в роли денег без какого-либо государственного вмешательства. Очевидно, что в отношении криптовалют, даже если частное лицо может принять оплату в биткоинах, отсутствуют правовые основы, обязывающие это лицо к совершению соответствующих действий, равно как и нет гарантий того, что такое лицо сможет где-либо потратить эти биткоины. Может ли криптовалюта рассматриваться в качестве денег, если ее принятие зависит исключительно от воли того, кому такая валюта предлагается в качестве оплаты? Очевидно, нет.

Теперь рассмотрим вопрос о том, выполняет ли криптовалюта функции денег*(43). Здесь важно отметить, что существуют объекты, которые не признаются деньгами, но выполняют ряд их функций*(44).

Уже практически не оспаривается тот факт, что криптовалюты справляются с функцией средства обращения (medium of exchange, Tauschmittel)*(45). В некоторых случаях это стало критерием, позволяющим говорить о возможности их регулирования*(46), а в правовой литературе появились сторонники легализации расчетов в биткоинах*(47). Причина видится, в частности, в том, что в некоторых сферах цены стали обозначать в криптовалютах. Выражение в биткоинах стоимости товара (услуг) на некоторых электронных ресурсах*(48) позволяет говорить о том, что биткоин обладает функцией меры стоимости*(49). Также, поскольку криптовалюта может быть ассоциирована у оборота с определенной расчетной единицей*(50), утверждают, что криптовалюта выполняет функцию расчетной единицы (unit of account, Recheneinheiten) и средства сбережения (store of value, Wertaufbewahrungsmittel).

Вместе с тем имеется и противоположная точка зрения. Подход, согласно которому криптовалютам не присущи функции денег, основан на следующих тезисах:

1) исследования показывают, что обладатели криптовалют рассматривают их, скорее, в качестве спекулятивного инструмента для инвестиций, а не платежного средства*(51);

2) если исключить сомнительные с точки зрения правовой поддержки определенные операции (например, незаконные сделки, азартные игры), которые могут составлять более половины всех операций с криптовалютой, можно прийти к выводу о том, что поиск контрагента, который согласится рассчитаться в криптовалюте, аналогичен поиску контрагента для заключения договора мены*(52);

3) в мире существуют прецеденты, которые не позволяют думать, что криптовалюта может функционировать в качестве средства расчетов*(53);

4) криптовалюта не может выполнять функцию расчетной единицы, поскольку она является индивидуализированным объектом*(54), в то время как функция расчетной единицы предполагает полную тождественность и однородность денежных единиц*(55);

5) функция средства обращения означает, что при дальнейшем обмене актива не возникнет высоких трансакционных издержек, но в случае с биткоином это условие выполняется только частично ввиду его невысокой распространенности по сравнению с фиатными деньгами;

6) криптовалюта крайне волатильна*(56), поэтому ее ценность в основном оценивается в сравнении с распространенными мерами стоимости*(57). Это, помимо прочего, дает большинству специалистов основание утверждать, что криптовалюты не могут служить средством накопления*(58). Кроме того, у виртуальных валют присутствует такая дополнительная особенность, как возможность установления для них запланированной девальвации или срока сохранения их ценности (expiration date imposed on it’s value), что существенно ограничивает их использование в качестве средства накопления.

Аргумент против волатильности криптовалюты состоит в том, что и законные средства платежа далеко не всегда стабильны, следовательно, самого по себе факта нестабильности криптовалют недостаточно, чтобы, например, полностью отрицать наличие у криптовалют функции меры стоимости. Более того, практика показывает, что биткоин становится стандартной мерой стоимости для криптовалют, так как ценность иных криптовалют часто измеряется в биткоинах, а виртуальные валюты закрытых систем (closed sheme) однозначно выполняют данную функцию, так как они служат в качестве основной меры стоимости в рамках их собственной виртуальной сферы*(59).

Однако даже там, где аргументы о волатильности преодолеваются историческими примерами обвала курса государственных денег по отношению к друг другу, ответ на вопрос о том, выполняет ли криптовалюта функцию расчетной единицы, остается отрицательным, поскольку отсутствует возможность обеспечивать определенный предсказуемый курс криптовалют силами государства*(60).

Таким образом, результаты анализа доказывают невозможность квалифицировать криптовалюты в качестве денег с точки зрения выполняемых ими функций.

Вместе с тем, помимо классического понятия денег, о квалификации криптовалюты в качестве которых только что шла речь, в российском законодательстве существует еще одна рассматриваемая в контексте денежных обязательств категория, с которой сравнивается криптовалюта (см. п. 18 ст. 3 Федерального закона от 27 июня 2011 г. N 161-ФЗ «О национальной платежной системе»). Так, в ряде судебных постановлений криптовалюта была приравнена к электронным денежным средствам*(61).

Безусловно, можно обнаружить определенное сходство между криптовалютами и электронными денежными средствами. Оборот как электронных денежных средств, так и криптовалют может осуществляться исключительно с помощью электронных средств платежа или иных компьютерных технологий. Кроме того, их объединяют дистанционный характер расчетов, а также форма проявления в физическом мире — запись в электронной форме, защищенная системой паролей и кодов*(62). Некоторые исследователи полагают, что обе эти категории являются безналичными денежными средствами*(63).

Тем не менее в Австрии и Германии ученые полагают, что криптовалюты не могут быть признаны безналичными денежными средствами, так как обладатель криптовалюты не имеет прав требования в отношении кредитного института*(64). Существует и ряд важных отличий, касающихся прежде всего правовой природы электронных денежных средств и криптовалюты. Анализируя признаки электронных денежных средств, можно заметить, что криптовалюта отвечает лишь четвертому из них, а именно она учитывается без открытия банковского счета, однако все остальные характеристики электронных денежных средств криптовалюте не присущи. Так, в случае с последней отсутствуют сами по себе денежные средства; криптовалюта может возникать не только посредством ее покупки, а также майнинга*(65); к тому же для передачи криптовалюты от одного лица к другому не нужны посредники*(66).

Немецкие и австрийские исследователи также полагают, что криптовалюту нельзя признать электронными деньгами по следующим причинам:

1) законодательное определение электронных денег предполагает, что их обладатель имеет право требования к эмитенту, которое отсутствует у обладателя криптовалюты*(67);

2) наличие криптовалютных бирж, осуществляющих обмен криптовалюты, в том числе на фиатные деньги, не меняет сути: на них также не лежит обязанности обмена;

3) в случае с биткоинами также не выполняется критерий предоставления эмитентом электронных денег взамен денежной суммы, под которой понимаются деньги в узком смысле как законное платежное средство;

4) биткоины впервые приобретаются посредством майнинга, а не встречного предоставления эмитенту;

5) понятие электронных денег не охватывает созданные частным образом единицы стоимости, не имеющие связи с законным средством платежа*(68).

Во Франции во многих публикациях криптовалюту обозначают как «виртуальные деньги» (monnaie virtuelle)*(69).

По французскому праву криптовалюта также не является электронными деньгами*(70). В определении электронных денег главным является то, что они представляют собой требование к эмитенту и существуют в электронной форме (ст. L315-1 Валютно-финансового кодекса*(71)). Безусловно, можно говорить об электронной форме «бытия» криптовалюты, однако поскольку никакого права требования к эмитенту она не предоставляет, криптовалюта не может быть отнесена к электронным денежным средствам*(72).

Итак, проведенный нами краткий анализ показал, что по крайней мере в настоящее время виртуальные валюты не выполняют всех функций денег и далеко не все теории денег позволяют отнести виртуальные валюты к деньгам. Очевидная связь криптовалют с деньгами и отсутствие возможности признать их таковыми в условиях всеобщего настороженного отношения к ним большинства правопорядков*(73) по крайней мере на первых этапах побудили компетентные органы, суды и доктрину признать криптовалюты денежным суррогатом или хотя бы рассмотреть данный вопрос*(74).

Возвратимся к российской доктрине. Л.А. Новоселова полагает, что биткоин с точки зрения публичного регулирования является денежным суррогатом (заменителем легальных денег, законных платежных средств). Такая позиция в первую очередь требует решить вопрос о возможности легального функционирования биткоинов для расчетов на территории России, учитывая положения законодательства о недопустимости использования денежных суррогатов*(75).

Из тезиса о производном характере денежного суррогата по отношению к любым денежным единицам следует, что запрет на выпуск денежных суррогатов не может распространяться на суррогаты частных денег.

А.И. Савельев также полагает некорректным квалифицировать криптовалюту в качестве денежного суррогата в частноправовых отношениях и приводит следующие аргументы в защиту своей позиции*(76). Во-первых, денежный суррогат — это объект, выполняющий все или часть функций денег, но понятие денег и их функции весьма спорны и неопределенны. Во-вторых, понятие денежного суррогата имеет правовое значение только в сфере публичного права, так как в гражданском праве стороны сами определяют встречные предоставления по договору*(77). В-третьих, криптовалюта не может являться денежным суррогатом, так как она используется в гражданско-правовых договорах: криптовалюта может выступать в качестве встречного предоставления по договору, если стороны об этом прямо договорились, в том числе посредством заключения договора новации*(78). Сделанный исследователем вывод заслуживает поддержки.

При этом существует точка зрения, согласно которой криптовалюты могут быть отнесены к денежным суррогатам только в том случае, если у них появится устойчивый курс к официальной валюте. Однако при рассмотрении принципа номинализма установлено, что данный аргумент может быть подвергнут критике на том основании, что устойчивость курса валюты является весьма неопределенным критерием — исторический анализ доказывает, что все существующие валюты так или иначе подвергались значительным колебаниям.

Таким образом, криптовалюта не может быть отнесена к категории денежных суррогатов, тем более если она номинирована в иностранной валюте, валютных ценностях или имеет собственную ценность.

 

Список источников

 

1. Башкатов М.Л. Догматическая конструкция законного средства платежа // Вестник гражданского права. 2006. N 2.
2. Ефимова Л.Г. Некоторые аспекты правовой природы криптовалют // Юрист. 2019. N 3.
3. Новоселова Л.А. «Цифровые деньги» в системе объектов гражданского права // Проблемы современного гражданского права: Сборник статей памяти В.С. Ема / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2021.
4. Толкачев А.Ю., Жужжалов М.Б. Криптовалюта как имущество — анализ текущего правового статуса // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. N 9.
5. Федоров Д.В. Токены, криптовалюта и смарт-контракты в отечественных законопроектах с позиции иностранного опыта // Вестник гражданского права. 2018. N 2.
6. Djazayeri A. Die virtuelle Wahrung Bitcoin — Zivilrechtliche Fragestellungen und internationale regulatorische Behandlung // JurisPR-BKR. 2014. N 6.
7. Engelhardt C., Klein S. Bitcoins — Geschafte mit Geld, das keines ist: Technische Grundlagen und zivilrechtliche Betrachtung // MMR. 2014.
8. Heller D. Do Digital Currencies Pose a Threat to Sovereign Currencies and Central Banks? // PIIE Policy Brief. 2017.
9. Kaulartz M. Die Blockchain-Technologie. Hintergrunde zur Distributed Ledger Technology und zu Blockchains // CR. 2016.
10. Kutuk-Markendorf M.E. Rechtliche Einordnung von Internetwahrungen im deutschen Rechtssystem am Beispiel von Bitcoin. Peter Lang GmbH, Internationaler Verlag der Wissenschaften, 2016.
11. Omlor S. Kryptowahrungen im Geldrecht // ZHR. 2019.N 294.
12. Pesch P.J. Cryptocoin-Schulden. Verlag CH Beck, 2017.
13. Primavera F. de, Wright A. Blockchain and the Law: The Rule of Code. Cambridge, 2018.
14. Spindler G., Bille M. Rechtsprobleme von Bitcoins als virtuelle Wahrung // WM. 2014.
15. Vandezande N. Virtual Currencies: A Legal Framework // Intersentia. 2018.

 

─────────────────────────────────────────────────────────────────────────

*(1) Егорова М.А. Биткоин как особый вид криптовалюты: понятие, значение и перспективы правового регулирования в предпринимательской деятельности // Актуальные проблемы российского права. 2019. N 6. С. 83-89. См. также: Савельев А.И. Некоторые риски токенизации и блокчейнизации гражданско-правовых отношений // Закон. 2018. N 2.

*(2) Vandezande N. Virtual Currencies: A Legal Framework // Intersentia. 2018. P. 138.

*(3) В самом общем виде законное средство платежа возможно определить как то, что обязательно к приему по номинальной стоимости во всех денежных обязательствах. Тем не менее из этого правила существуют исключения, обусловленные действием принципами свободы договора и добросовестности.

*(4) Согласно определению ЕТК США деньги — это средство обращения, которое в настоящее время разрешено или утверждено отечественным или иностранным государством (также применимо к единицам, эмитированным международными организациями, например, евро) (Vandezande N. Op. cit. P. 139).

*(5) Согласно ст. 29 Федерального закона от 10 июля 2002 г. N 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» банкноты (банковские билеты) и монета Банка России являются единственным законным средством наличного платежа на территории Российской Федерации. О соотношении ст. 29 Федерального закона «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», ст. 140 Гражданского кодекса РФ и ст. 75 Конституции РФ, а также о подходах к определению понятия законного платежного средства см.: Башкатов М.Л. Догматическая конструкция законного средства платежа // Вестник гражданского права. 2006. N 2.

*(6) Л.А. Новоселова также приходит к выводу о том, что биткоин не является законным платежным средством, поскольку он не эмитируется государством, не наделен свойствами законного средства платежа и не является предметом денежного обязательства: 1) нельзя принудить к исполнению в биткоинах; 2) биткоины не подлежат принятию в счет публичных платежей; 3) их стоимость зависит исключительно от спроса и предложения и государством не поддерживается и не обеспечивается (Новоселова Л.А. О правовой природе биткойна // Хозяйство и право. 2017. N 9. С. 3-16).

*(7) Данная теория базируется на трех главных принципах: 1) выбор средств платежа — это свободный акт государственной власти; 2) деноминация средств платежа в соответствии с новыми единицами измерения — это свободный акт государственной власти; 3) определение новых единиц также является свободным актом государственной власти (Vandezande N. Op. cit. P. 143-144).

*(8) Это послужило основой для переосмысления теории Манна в последующие годы (Ibid. P. 146).

*(9) Агарков М.М. Гражданское и торговое право: источники, категории, институты, конструкции (педагогическое наследие): Учебное пособие: В 3 кн. М., 2018. Кн. 1. С. 232-233, 283.

*(10) Биткоин не эмитируется ни одним из иностранных государств, а участники расчетов и владельцы биткоинов могут находиться в различных юрисдикциях (см.: Там же).

*(11) Немецкая доктрина единогласно отвергает правовую квалификацию криптовалюты в качестве денег в узком смысле, хотя в самом Германском гражданском уложении нет законодательного определения денег. Доктрина и судебная практика понимают деньги в узком смысле как платежное средство, которое в силу законодательного установления является обязательным к приему для погашения денежных обязательств. Аналогичное определение применяется и к иностранным деньгам (иностранной валюте) (см.: Engelhardt C., Klein S. Bitcoins — Geschafte mit Geld, das keines ist: Technische Grundlagen und zivilrechtliche Betrachtung // MMR. 2014. S. 356.). Криптовалюта может не приниматься в качестве исполнения обязательства и не признается законным платежным средством, а значит, и деньгами (см.: Ibid. S. 356; Kaulartz M. Die Blockchain-Technologie. Hintergrunde zur Distributed Ledger Technology und zu Blockchains // CR. 2016. S. 477; Sorge C., Krohn-Grimberghe A. Bitcoin: Eine erste Einordnung // DuD. 2012. S. 479-484.). Кроме того, квалификации криптовалюты в качестве денег в узком смысле препятствует и то, что она не является движимой вещью (см.: Spindler G., Bille M. Rechtsprobleme von Bitcoins als virtuelle Wahrung // WM. 2014. S. 1360).

*(12) Во Франции объектом денежных обязательств являются деньги (monnaie) в широком смысле. Деньги в узком смысле — это законное платежное средство, обязательное к приему на территории всей Франции, т.е. евро (см.: Terre F., Simler P., Lequette Y., Chenede F. Droit civil, les obligations. Paris, 2019. P. 1532-1534). К деньгам в широком смысле, помимо законного платежного средства, относятся электронные деньги и валюта иностранных государств. В силу ст. L111-1 Валютно-финансового кодекса Франции единственным законным платежным средством считается евро. Отмечается, что криптоактивы юридически не могут быть признаны валютой, в том числе иностранной, поскольку имеют негосударственное происхождение (см.: Vauplane H. de. L’analyse juridique du bitcoin // URL: https://www.aef.asso.fr/publications/rapport-moral-sur-l-argent-dans-le-monde/rapport-moral-2014/l-146-analyse-juridique-du-bitcoin (дата обращения — 20 октября 2022 г.).

*(13) См.: Spindler G., Bille M. Op. cit.; Vandezande N. Op. cit. P. 157.

*(14) См.: Савельев А.И. Криптовалюты в системе объектов гражданских прав // Закон. 2017. N 8.

*(15) См., напр.: Pesch P.J. Cryptocoin-Schulden. Munich, 2017. S. 71; Bamford C. Principles of international financial law. Oxford, 2011. P. 13.

*(16) Согласно этой теории денежная монета может быть определена как не более чем обязательство обеспечить этот актив посредством налогообложения или иным образом для выкупа монеты и тем самым предоставить возможность ее владельцу получить стоимость своих денег (Vandezande N. Op. cit. P. 143).

*(17) Ibid. P. 149.

*(18) Белых В.С., Степанченко А.В. К вопросу о понятии иностранной валюты как объекта гражданских прав // Гражданское право. 2017. N 5. С. 3-6.

*(19) Савельев А.И. Указ. соч. См. об этом: Цинделиани И.А. Частно-правовой аспект цифровых финансовых активов // Криптовалюта как средство платежа: частноправовой и налоговый аспекты: монография / Под общ. ред. М.А. Егоровой. М., 2021. С. 43.

*(20) Егорова М.А., Ефимова Л.Г. Понятие криптовалют в контексте совершенствования российского законодательства // Lex russica. 2019. N 7. С. 130-140.

*(21) Ефимова Л.Г. Некоторые аспекты правовой природы криптовалют // Юрист. 2019. N 3. С. 12-19. При этом автор соглашается с тем, что криптовалюту нельзя признавать обычными деньгами, потому что у нее отсутствует статус законного средства платежа.

*(22) «В ряде случаев передача иного имущества (не признаваемого законным платежным средством) по закону или по соглашению сторон приравнивается с точки зрения результата (окончательный расчет) к передаче законного платежного средства. Так, перечисление безналичных денежных средств, передача «электронных денег» приравниваются по правовому результату к передаче наличных денежных средств, но с некоторыми исключениями» (Новоселова Л.А. Указ. соч.).

*(23) Там же.

*(24) Толкачев А.Ю., Жужжалов М.Б. Криптовалюта как имущество — анализ текущего правового статуса // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. N 9. С. 91-135.

*(25) Vandezande N. Op. cit. P. 151.

*(26) Ibid. P. 157.

*(27) Ibid. P. 150-151.

*(28) Есть мнение о том, что криптовалюта могла бы рассматриваться в качестве денег с позиций общественной теории, в соответствии с которой деньги возникают в силу признания их оборотом, а не государством (см.: Федоров Д.В. Токены, криптовалюта и смарт-контракты в отечественных законопроектах с позиции иностранного опыта // Вестник гражданского права. 2018. N 2).

*(29) Некоторые виды виртуальных валют могут быть приняты как средство оплаты, по крайней мере в их конкретной области применения. Но даже если отдельные программы лояльности вышли за пределы своей оригинальной области применения, они вряд ли могут считаться общепринятым средством платежа (см.: Vandezande N. Op. cit. P. 157-158).

*(30) Ibid. P. 157. Также см.: Spindler G., Bille M. Op. cit. S. 1361; Omlor S. Kryptowahrungen im Geldrecht // ZHR. 2019. N 294. S. 318-322.

*(31) В последнее время в Европе стали появляться так называемые альтернативные валюты (местные, или дополнительные валюты, согласно обозначению, предложенному Французским управлением по пруденциальному надзору и разрешению споров (Autorite de controle prudentiel et de resolution — ACPR)). Во Франции самыми известными примерами альтернативных валют являются abeilles в Вильнев-сюр-Лот, lucioles и mesure. Эти местные обменные системы (LETS) направлены на создание прочных связей в регионе, позволяя предпринимателям и их клиентам расплачиваться банкнотами или монетами местной чеканки. Вместе с тем отмечается, что эта «валюта» не являются валютой в юридическом смысле, поскольку она не выпускается центральным банком и не считается законным платежным средством в регионе использования. Обращающиеся монеты и банкноты являются лишь зеркальным отражением средств, полученных или депонированных в банке или группе финансовых учреждений, которые согласны играть в эту игру. Альтернативная валюта напоминает игровые деньги. Она принимается сообществом, но основана на национальной валюте. Криптовалюта не может быть признана альтернативной валютой, поскольку не предполагает депонирования денежных средств в финансовых учреждениях и территория ее применения не ограничена определенным регионом (см.: Perrin A. Le bitcoin et le droit: problematiques de qualification, enjeux de regulation // URL: https://www.village-justice.com/articles/bitcoin-droit-proble%C3%8C%C2%81matiques-qualification-enjeux-re%C3%8C%C2%81gulation-par-amaury,28856.html (дата обращения — 22 октября 2022 г.)).

*(32) Vandezande N. Op. cit. P. 158.

*(33) «Теоретически широкое распространение цифровых валют на основе блокчейнов может привести к снижению влияния центральных банков на денежно-кредитную политику. В большинстве, если не во всех странах с рыночной экономикой центральные банки несут ответственность за увеличение или уменьшение денежной базы страны для регулирования инфляции и стимулирования экономического роста. Но если децентрализованные цифровые валюты, такие как биткойн, получат широкое распространение, центральный банк может потерять способность влиять на экономику страны, регулируя общую денежную массу, потому что условия выпуска этих цифровых валют предопределены и продиктованы исключительно кодом» (Primavera F. de, Wright A. Blockchain and the Law: The Rule of Code. Cambridge, 2018. P. 70). Переводы в настоящей статье выполнены М.Л. Башкатовым.

*(34) Данная теория подвергается критике на том основании, что она является не столько теорией денег, сколько теорией денежной системы.

*(35) Например, в настоящее время основной орган ЕC по денежной политике — Европейский центральный банк (ЕЦБ) — не относит виртуальные валюты к деньгам и не участвует в регулировании ее эмиссии. Следовательно, виртуальные валюты согласно данной теории применительно к ЕC нельзя назвать деньгами.

*(36) См., напр.: Цифровой рубль: зачем он запускается и как будет работать // URL: https://trends.rbc.ru/trends/industry/60e4014c9a7947816217cac1 (дата обращения — 22 октября 2022 г.); Цифровой рубль. Доклад для общественных консультаций. М., 2020. Аналогичные инициативы выдвигаются и в иностранных правопорядках. Так, 14 июля 2021 г. ЕЦБ анонсировал запуск пилотного проекта цифрового евро. Последующие два года будут посвящены решению ключевых вопросов, связанных с созданием и распространение цифровой валюты, которая станет дополнением к наличным деньгам. Разработкой национальной цифровой валютой занимается и Китай. Банк Китая в середине июля 2021 г. опубликовал отчет о прогрессе исследований и разработок e-CNY в Китае, в котором подвел промежуточные итоги перспектив и опыта внедрения цифровой валюты (Progress of Research & Development of E-CNY in China. // URL: http://www.pbc.gov.cn/en/3688110/3688172/4157443/4293696/2021072014364791207.pdf (дата обращения — 22 октября 2022 г.)). Согласно российскому праву цифровой рубль нельзя признать цифрой валютой по смыслу Федерального закона от 31 июля 2020 г. N 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», поскольку в силу ч. 3 ст. 1 этого закона конститутивным элементом является отсутствие воплощения денежной единицы Российской Федерации. Сравнение с зарубежными правопорядками также демонстрирует принципиальную разницу между криптовалютой и эмитируемой центральными банками цифровой валютой. Так, ЕЦБ также считает, что цифровое евро не является криптоактивом (Report on a digital euro. 2020. Р. 50-51 // URL: https://www.ecb.europa.eu/pub/pdf/other/Report_on_a_digital_euro~4d7268b458.en.pdf (дата обращения — 25 октября 2022 г.)).

*(37) Ibid.

*(38) Так, по мнению Ч. Проктора, деньги должны: 1) выражаться в названии и нарицательной стоимости счетных единиц, которые признаются государством в качестве законного средства платежа; 2) служить общепризнанной мерой стоимости и средством обращения в государстве; 3) быть частью правовой основы, которая включает институциональные органы (такие, как центральные банки), которые регулируют денежную политику и осуществляют надзор за платежными системами. При этом Ч. Проктор не указывает на необходимость связи со страной происхождения валюты: банкнота американского доллара как законное средство платежа на территории США может быть принята в качестве денег в ЕО, даже если она не является там законным средством платежа.

*(39) Vandezande N. Op. cit. P. 158.

*(40) Ibid. P. 158-159.

*(41) Хотя в российской литературе справедливо указывается на то, что в действительности объектом договора банковского счета является право требования клиента к банку (см.: Суханов Е.А. Заем и кредит. Финансирование под уступку денежного требования. Банковский вклад. Банковский счет // Хозяйство и право. 1996. N 7. С. 21-22; Гасников К.Д. Условное депонирование движимого имущества как способ обеспечения исполнения обязательств // Вестник арбитражной практики. 2019. N 3. С. 60-70).

*(42) «Деньги укореняются на вере в то, что выпускающая их государственная власть (самостоятельно или посредством регулирования иных лиц) будет отвечать по обязательствам, которые она создала посредством эмиссии» (Vandezande N. Op. cit. P. 159).

*(43) Об аргументах в пользу выполнения криптовалютой функций денег см.: Vandezande N. Op. cit. P. 152; Perrin A. Op. cit.

*(44) Так, стоимость всех благ в экономике может быть выражена в любых единицах, например, в пачках поваренной соли или сигаретах, но при этом ни те, ни другие не станут деньгами (см.: Pesch P.J. Op. cit. S. 96).

*(45) См., напр.: Новоселова Л.А. Указ. соч. О функции средства обращения см.: Vandezande N. Op. cit. P. 154-155.

*(46) На тему общего согласия с наличием такого свойства у криптовалют см.: Pesch P.J. Op. cit. S. 81; Vandezande N. Op. cit. P. 160. О подходах регуляторов см., напр.: FATF Report: Virtual Currencies: Key Definitions and Potential AML/CFT Risks. June 2014 // URL: https://amlfincrime.com/virtual-currencies.php (дата обращения — 22 октября 2022 г.). О позиции органа финансового надзора Германии (Bundesanstalt fur Finanzdienstleistungsaufsicht — BaFin), признавшего криптовалюты расчетной единицей (Rechnungseinheit), см.: Федоров Д.В. Указ. соч. При этом немецкое право не признает криптовалюту средством безналичного расчета, потому что безналичные расчеты предполагают наличие права требования в отношении кредитного института. Обладатель криптовалюты не имеет подобных прав (см.: Engelhardt C., Klein S. Op. cit. S. 356; Kaulartz M. Op. cit. S. 477).

*(47) См.: Новоселова Л.А. Указ. соч. Как полагает А. Грибанов, однозначная легализация биткоина, устранение законодателем всяких сомнений относительно законности его использования в обороте, сопровождающиеся принятием необходимых регуляторных мер, — задачи в большей степени экономические, чем юридические. См.: Грибанов А. О правовой природе биткойна // URL: https://zakon.ru/blog/2017/10/09/o_pravovoj_prirode_bitkojna (дата обращения — 20 октября 2022 г.).

*(48) Новоселова Л.А. Указ. соч.

*(49) О функции меры стоимости см.: Vandezande N. Op. cit. P. 155-156.

*(50) См.: Bundesanstalt fur Finanzdienstleistungsaufsicht. Bitcoins: Aufsichtliche Bewertung und Risiken fur Nutzer. 19.12.2013 / URL: https://www.bafin.de/SharedDocs/Veroeffentlichungen/DE/Fachartikel/2014/fa_bj_1401_bitcoins.html (дата обращения — 22 октября 2022 г.).

*(51) Pesch P.J. Op. cit. S. 84-85.

*(52) Ibid. S. 85-86.

*(53) Например, Голландский государственный банк выступает за ограничение круга возможных ситуаций, где могла бы приниматься виртуальная валюта (см.: Heller D. Do Digital Currencies Pose a Threat to Sovereign Currencies and Central Banks? // PIIE Policy Brief. 2017. P. 8, 13-17).

*(54) Каждая единица криптовалюты обладает индивидуализирующими параметрами — любое действие с криптовалютой представляет собой набор данных, которые записываются в информационные блоки без возможности внесения изменений. Следовательно, каждая «криптомонета» является, по сути, индивидуально определенной единицей.

*(55) Ценность денег состоит исключительно в их количестве. Это означает, что при одинаковом общем количестве денежных знаков в двух группах, разных по составу (например, десять рублей одними монетами и десять рублей другими монетами), эти группы должны быть взаимозаменяемыми (см.: Pesch P.J. Op. cit. S. 83; Скловский К.И., Костко В.С. О понятии вещи. Деньги. Недвижимость // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. N 7. С. 115-143).

*(56) Ср. со стейблкоинами: Новоселова Л.А., Медведева Т.М. О формировании правового режима стейблкоинов // Банковское право, 2021, N 6.

*(57) Vandezande N. Op. cit. P. 160. Так, Л.А. Новоселова отмечает, что нельзя считать криптовалюту выполняющей в полной мере функцию меры стоимости по следующим причинам: во-первых, ее курс неконтролируем; во-вторых, цены товаров по российскому законодательству должны выражаться в рублях; в-третьих, степень признания криптовалюты мерой стоимости в обществе высокая, но не всеобщая (Новоселова Л.А. Указ. соч.).

*(58) См., напр.: Новоселова Л.А. Указ. соч.; Федоров Д.В. Указ. соч. О функции средства накопления см.: Vandezande N. Op. cit. P. 156.

*(59) Vandezande N. Op. cit. P. 162.

*(60) Pesch P.J. Op. cit. S. 82; Федоров Д.В. Указ. соч.

*(61) См., напр.: определение Арбитражного суда Вологодской области от 15 августа 2016 г. по делу N А13-15648/2015; апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 4 июня 2018 г. N 33а-12820/2018 по делу N 2-10119/2016; определение Арбитражного суда Московской области от 19 декабря 2016 г. по делу N А41-94274/15; постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 29 декабря 2018 г. N 08АП-14834/2018 по делу N А70-7488/2018.

*(62) Абрамова Е.Н. К вопросу о соотношении электронных денег и криптовалюты // Конкурентное право. 2019. N 3. С. 18-22.

*(63) Объясняется данное положение тем, что исходя из норм ГК РФ наличные деньги являются вещами и их режим определен положениями о вещном праве, в то время как все остальные нематериальные объекты, которые выполняют денежную функцию, относятся к безналичным (см.: Новоселова Л.А. Указ. соч.).

*(64) Логика обоснования данной точки зрения следующая. Владелец банковского счета обладает правом требования к банку в размере дебетового остатка, который так или иначе всегда формируется с привязкой к объемам эмиссии регуляторов монетарной политики. Криптовалюты же, будучи представлеными в виде остатка в кошельке пользователя, не имеют контрагента-эмитента в силу их децентрализованной природы: их выпуск происходит не по инициативе органов государственной власти, балансы в распределенных реестрах не управляются централизованно — никто не обязан обменивать криптовалюты на обычные, фиатные деньги. По этим же причинам нельзя считать контрагентами тех лиц, чьи транзакции образовали собой завершенный блок записей (см., напр.: Kutuk-Markendorf M.E. Rechtliche Einordnung von Internetwahrungen im deutschen Rechtssystem am Beispiel von Bitcoin. Berlin, 2016. S. 8; Pesch P.J. Op. cit. S. 73).

*(65) Майнинг (от англ. mining — добыча) — это оплачиваемый технологический процесс, осуществляемый децентрализовано с использованием компьютерной техники по выработке новых блоков и сочетаний цифр, т.е. создание новых единиц криптовалюты (см.: Лагутин И.Б., Сусликов В.Н. Правовое обеспечение блокчейн-технологий (вопросы теории и практики) // Финансовое право. 2018. N 1. С. 25-29).

*(66) Савельев А.И. Указ. соч. Другие авторы отмечают, что криптовалюта не является электронным денежным средством, поскольку она имеет иной механизм возникновения, ее выпуск осуществляется через децентрализованную эмиссию, отсутствуют территориальные границы для перевода криптовалют, а также невозможна отмена транзакции (см., напр.: Анисина К.Т., Бадмаев Б.Г., Бит-Шабо И.В. и др. Финансовое право в условиях развития цифровой экономики: Монография / Под ред. И.А. Цинделиани. М., 2019).

*(67) См.: Djazayeri A. Die virtuelle Wahrung Bitcoin — Zivilrechtliche Fragestellungen und internationale regulatorische Behandlung // jurisPR-BKR 6/2014 Anm. 1; Kaulartz M. Op. cit. S. 477.

*(68) См.: Spindler G., Bille M. Op. cit. S. 1361; Pesch P.J. Op. cit. P. 74-75; Vandezande N. Op. cit. P. 222; Федоров Д.В. Указ. соч.

*(69) Perrin A. Op. cit.

*(70) Любопытно, однако, что во Франции во многих публикациях криптовалюту называют виртуальными деньгами (monnaie virtuelle) (Perrin A. Op. cit.). Причем этот термин широко используется в том числе публичными органами. Например, в 2013 г. Европейский центральный банк подготовил довольно подробное исследование по виртуальной валюте. Однако термин «виртуальные деньги» во французском национальном праве не имеет юридического содержания.

*(71) Электронные деньги были предметом регулирования двух европейских директив. Впервые определение было дано в Директиве 2000 г., однако впоследствии оно было признано слишком ограничительным и в 2009 г. дополнено. Директивы были имплементированы во французское законодательство.

*(72) Vauplane H. de. Op. cit.

*(73) В 2013 г. Банк Франции при поддержке иных правительственных организаций (например, l’Autorite de controle prudentiel et de resolution, l’Autorite des marches fi nanciers) заявлял о настороженном отношении к новому финансовому инструменту, отказываясь от введения тотального запрета на его использование (см.: Les dangers lies au developpement des monnaies virtuelles: l’exemple du bitcoin // Banque de France. Focus. 2013. N 10. 5 decembre. URL: https://publications.banque-france.fr/sites/default/files/medias/documents/focus-10_2013-12-05_fr.pdf (дата обращения — 10 сентября 2022 г.)).

В отчете 2018 г. Банк Франции утверждал, что криптовалюта не выполняет (или выполняет лишь частично) функции денег, не является законным платежным средством или средством платежа, а также подробно остановился на рисках цифровой валюты — ее высокой волатильности, рисках спекуляции, отсутствии гарантированной возможности конвертации криптовалюты в фиатные деньги, опасности финансовых потерь для инвесторов, использовании в качестве средства финансирования терроризма и отмывания денег и т.д. Тем не менее сомнения Банка Франции в отношении криптовалюты не привели к ужесточению режима ее использования и ее объявлению вне закона. Напротив, в 2019 г. появилось регулирование криптоактивов. Несмотря на это председатель Банка Франции высказался за жесткое нормативное регулирование, направленное на воспрепятствование широкому использованию криптовалюты для защиты законного платежного средства (Pret a tout pour arreter bitcoin? Panique a la banque de franceurl // URL: https://journalducoin.com/actualites/arreter-bitcoin-panique-banque-de-france/ (дата обращения — 30 сентября 2022 г.)).

Министерство финансов США в лице Агентства по борьбе с финансовыми преступлениями в 2013 и 2019 гг. указало, что виртуальная валюта, которая имеет эквивалентную стоимость в реальной валюте либо выступает в качестве ее заменителя (так называемая конвертируемая цифровая валюта) является субститутом законного платежного средства. Вероятно, отнесение виртуальной валюты к заменителям денег связано с тем, что она является «средством обмена, которое может функционировать как валюта» (Fincen Guidance: Application of FinCEN’s Regulations to Certain Business Models Involving Convertible Virtual Currencies. May 9, 2019. FIN-2019-G001 // URL: https://www.coinfirm.com/wp-content/uploads/2021/01/FinCEN-CVC-Guidance-FINAL.pdf (дата обращения — 10 сентября 2022 г.)). Однако из того факта, что криптовалюта является денежным субститутом, не следует, что ее использование находится вне закона, речь лишь идет о возложении на лиц, предоставляющих услуги перевода денег (money transmitters), определенных обязательств, связанных с получением лицензии и выполнением иных публично-правовых требований. По итогам разъяснений FinCEN был возбужден ряд дел по обвинениям в отмывании денег и ведении деятельности по переводу денег без лицензии. Похожие обвинения предъявлялись в 2014 г. по факту использования криптовалюты для приобретения наркотиков (обвиняемые ссылались на то, что криптовалюта не относится к деньгам, однако суд не принял их доводы) (см.: Stephen T. Middlebrook and Sarah Jane Hughes. Substitutes for Legal Tender: Lessons from History for the Regulation of Virtual Currencies. P. 20-23 // URL: https://ssrn.com/abstract=2605847 (дата обращения — 10 сентября 2022 г.)).

*(74) Например, представляет интерес позиция Народного банка Китая, высказанная в 2021 г. (см.: Notice on Further Preventing and Disposing of the Risk of Hype in Virtual Currency Trading 24.09.2021 // URL: https://www.cryptocraft.com/news/1109347-notice-on-further-preventing-and-disposing-of-the (дата обращения — 15 сентября 2022 г.)). Это не первое сообщение Банка Китая, в котором он выражает свое негативное отношение к криптовалюте. Ранее, в 2013 и 2017 гг., Банк Китая публиковал похожие циркуляры, которые позволяют отследить, как менялось мнение мегарегулятора о цифровой валюте. Если ранее запрет Банка Китая распространялся на проведение ICO, а также на участие финансовых организаций и платформ в деятельности по обмену и торговле виртуальной валютой, то в настоящее время речь, судя по всему, идет о тотальном запрете на использование криптовалюты в обороте (см.: Global Legal Insights — Blockchain & Cryptocurrency Regulation 2019. First Edition // URL: https://www.acc.com/sites/default/files/resources/vl/membersonly/Article/1489775_1.pdf (дата обращения — 20 сентября 2022 г.)).

*(75) Новоселова Л.А. Указ. соч.

*(76) Савельев А.И. Указ. соч. С ним солидарен и А. Грибанов (Грибанов А. Указ. соч.).

*(77) См. также: Новоселова Л.А. «Цифровые деньги» в системе объектов гражданского права // Проблемы современного гражданского права: Сборник статей памяти В.С. Ема / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2021. С. 217 и далее.

*(78) Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 1 апреля 2016 г. по делу N 06АП-552/2016.